«Женщина с кувшином». Высота 42 см. Гипс, авторская роспись. Иван Петрович Караваев, Вятка, конец XIX века.
Перед нами одна из самых изящных и загадочных фигур в уникальной этнографической серии Ивана Петровича Караваева — женщины с кувшином, воплощающей обобщённый образ жительницы Северного Кавказа. Кто она? Чеченка? Даргинская красавица? Представительница ингушского или аварского народа? Ответ — пока не найден. Но именно в этом тайна и ценность: Караваев не копирует — он интерпретирует, по памяти, по гравюре, по рассказу купца, побывавшего в Терской области.
Женщина изображена в плавном, почти танцевальном движении — правая рука крепко удерживает пузатый кувшин с заострённым горлом, поставленный на бедро. Левая чуть отведена назад, как для равновесия, или может быть — для грации. Такое расположение рук указывает на сцену из повседневной жизни: возвращение с водопоя, или встреча гостей — кувшин здесь как символ женского труда и гостеприимства.
Лицо — строгое и собранное. Взгляд устремлён чуть вниз, но не в землю, а внутрь себя — в той особой манере, как изображали женщин Востока в конце XIX века: сдержанно, но с внутренним достоинством. Щёки румяные, губы чуть поджаты — кажется, ещё немного, и мы услышим, как она произнесёт что-то на своём языке, для нас неразгаданном.
На шее — массивные бусы. Они выполнены, предположительно, в росписи под коралл или сердолик — красные, глубокие, с блеском. Такие бусы носили женщины из обеспеченных горских семей, как часть приданого. Серьги — большие, округлой формы, возможно, из серебра, стилизованные под изделия кумыкских мастеров. Всё это подчёркивает её статус, не просто как носительницы культуры, но и как символа красоты, зрелости и женской силы.
Платье вытянутое, с характерным кавказским силуэтом — длинные рукава, закрытая грудь, широкая юбка с декоративным фартуком. В росписи видны элементы, напоминающие орнаменты на ткани или вышивке — геометрические бордюры, растительные мотивы. Всё выполнено в манере вятского гипсового литья: чуть наивно, ярко, с укрупнённой пластикой, но без потери этнографической достоверности.
**Мастерство Караваева здесь — в умении перевести чужую культуру в доступный, зримый образ для зрителя из Вятки конца XIX века.** Он словно собирал лица и костюмы с ярмарок, открыток, рассказов путешественников и сам творил свою “народную энциклопедию Российской империи”.
Что сподвигло его на эту серию?
– Возможно, мода на этнографию в искусстве и быту,
– Возможно, сильное впечатление от «Этнографической галереи» Императорского фарфорового завода,
– Или же собственная потребность сохранить образы уходящего мира — мира, где каждый народ имел свой голос, жест и цвет.
Скульптура Караваева — это не просто бытовая сценка, это художественный документ эпохи, созданный в Вятке, вдалеке от Кавказа, но с глубоким уважением к каждому персонажу.
